У Ирины Винер, президента Всероссийской федерации художественной гимнастики, Героя Труда и (с недавних пор) полного кавалера ордена «За заслуги перед Отечеством», 30 июля — юбилей.
Ирина Александровна возраст не скрывает, однако не только годы — ее богатство. Есть и многое другое. Например, завоеванные ученицами Винер золотые олимпийские медали.
Можно пересчитать также высшие награды мировых и европейских чемпионатов, но эта задачка посложнее — количество значительно больше, ошибиться гораздо проще.
Впрочем, в разговоре с руководителем спецпроекта ТАСС «Первые лица» Андреем Ванденко Ирина Александровна не раз повторила, мол, она лишь проводник, помогающий таланту пробиться наверх, рядовой тренер… Только кто же в это поверит?
О прянике, жесткости, сыне, внуках, слезах, любимых ученицах и «Кубке сильнейших»
— Кнут или пряник, Ирина Александровна?
— Кнут и пряник.
— А чего должно быть больше?
— Одинаково. Хотя лучше, чтобы пряник все же перевешивал.
— По отношению к вам как было в жизни?
— Мне чаще доставался кнут.
— Справедливо?
— Думаю, да. Если бы всегда получала только пряник, не научилась бы ценить и дорожить им.
— Чем, по-вашему, жестокость отличается от жесткости?
— Второе — проявление любви.
Конкретно в моем случае — к тому человеку, которого хочу поставить на пьедестал, чтобы он испытал счастье и гордость за себя, за родителей, за страну, за всех, кто желает ему удачи и успеха.
Без проявления твердости ничего хорошего не получится, победы не будет. Знаю точно.
А жестокость — страшная штука, которую нужно уничтожать на корню.
— Вам она не присуща?
— Даже слово вызывает у меня приступ ненависти и яростного отторжения. Нет, могу и порой бываю строга, но не деспотична.
— Да, у вас сложился образ человека… как бы сказать помягче… сурового.
— Не верьте чужим рассказам. Надо полагаться на собственное мнение или оценки тех, кому нет резона врать и возводить напраслину.
Послушайте, допустим, Дину Аверину. Она говорит: Ирина Александровна лишь кажется такой строгой, на деле же она очень добрый и мягкий человек. И это правда.
Иначе почему при всей моей как бы жесткости все до единой ученицы в глаза и за глаза называли меня второй мамой?
Не может же это быть откровенной лестью, верно?
— А если боятся сказать что-то другое?
— Да сейчас-то какой резон чего-то опасаться? Многих из них давно не тренирую, они уже выросли, сами стали мамами.
— Умение признавать ошибки, на ваш взгляд, признак силы?
— По-моему, и силы, и мудрости.
Если неправа, могу извиниться даже перед маленьким ребенком. И получу от этого удовольствие.
— Когда в последний раз просили прощения?
— Со мной, не скрою, такое случается весьма редко, поскольку, в общем-то, почти всегда оказываюсь права, и жизнь доказывает это на практике.
Обычно все заканчивается тем, что получаю несколько приятных слов: «Спасибо, Ирина Александровна, вы с самого начала говорили верно, а мы зря спорили, перечили…»
Это тоже профессионализм. Бог такой меня сделал, никакой гордыни во мне не было и нет.
— Однако если брать по гамбургскому счету…
— Теперь это не мой счет. Германия — недружественная России страна.
— Хорошо, спрошу иначе. Когда вам в принципе приходилось извиняться? Необязательно в спорте — в жизни.
— В какой-то момент поняла, что должница перед сыном. В детстве уделяла ему меньше внимания, чем должна была бы. В нашем доме постоянно жили мои ученицы.
Даже не в доме, а поначалу в однокомнатной квартире… Я пропадала на тренировках, сборах и соревнованиях, без конца возилась с воспитанницами, а на сына часто не хватало ни сил, ни времени. Вот и накопился перед ним должок.
— Антону в этом году пятьдесят?
— Видите, знаете лучше меня. Не слежу за возрастом. Ни своим, ни чужим.
— Но подарок на юбилей наверняка приготовили?
— Антон сделал себе его сам, родив в последние годы двух потрясающих деток.
Они украшают и жизнь сына, и мою. Особенно радостно, что после трех мальчиков на свет появилась девочка. Наконец-то!
Да еще с именем моей мамы.
— Младшая, получается, Зоя. В честь Зои Зиновьевны.
— Да, Зоенька… Характером похожа на нее — такая же веселая, жизнерадостная, юморная.
А внешне — моя копия.
— Сколько девочке?
— Два годика. Уже тренируется в зале.
Как-то давно мама разговаривала с моей помощницей Наташей Поспеловой, до сих пор работающей со мной, и несколько раз повторила фразу: когда приду сюда маленькой девочкой и постучу в дверь, вы, Наташенька, обязательно откройте мне. Видите, так все и случилось…
— Давайте остальных внуков назовем.
— Даниилу, старшему, 23 года, он уже взрослый. Второму мальчику, Леониду, — 18. Младшему, Эйтану, — три с половиной года.
— Редкое имя.
— Переводится как «непоколебимый, сильный». Он такой и есть.
— Хотя бы с ними проводите достаточно времени или приемные дети, они же — гимнастки, у вас по-прежнему в приоритете?
— Мы живем вместе, давно уже не в однокомнатной квартире, и я, конечно, счастлива видеть внуков. Если все дома, общаемся, иногда играем. По утрам они всегда бегут навстречу с криком: «Ирочка!»
— Не бабушка?
— Да какая же я бабушка?! Так получается, что и старшие дети, и младшие зовут по имени, и мне это нравится.
Знаете, я ни о чем не жалею в жизни. Если бы сегодня предложили снова стать молодой, вернуться на десятилетия назад, отказалась бы без раздумий.
Ни секунды не колебалась бы. Да, были не очень простые моменты, даже сложные, но возвращаться и переписывать прошлое не хочу.
Со всеми потерями, огорчениями и, как говорится, обратными вальсами, которые тоже, конечно, были. Но это уже не мои проблемы.
— Не уловил мысль. Расшифруйте.
— Все очень просто: когда делаешь другим что-то хорошее, это твой выбор.
Если же в ответ получаешь диаметрально противоположное, какую-нибудь гадость или подлость, скверный поступок остается на совести совершившего. И нести ответственность он будет не перед тобой, а перед высшим судом.
— Но обиды помните?
— В общем, да, не забываю. Хотя прощать умею. Особенно своим детям, если ошиблись, а потом вернулись. Вот на них зла точно не держу. Надо быть великодушной.
— Москва слезам не верит, а вы?
— Никогда! Ни при каких обстоятельствах! Беру в расчет лишь в случае физической потери, смерти кого-то из близких. Вот единственное исключение. В остальных случаях — пустое.
Правда, однажды по-настоящему расстроилась, когда Юля Барсукова после победы на Олимпиаде в Сиднее в 2000 году вдруг решила уйти из большого спорта.
Она была в самом расцвете, я не сомневалась, что Юля торопится, делает ошибку, не слушая меня. Вот тогда заплакала вместе с ней. Она — от усталости, я — от разочарования.
Слеза может навернуться, если смотрю какой-нибудь фильм и вижу сцену с несправедливостью. Но это, согласитесь, другое. Еще огорчаюсь, когда обижают пожилых людей и животных.
Так же, кстати, с детства реагировал и мой сын, всегда был на стороне слабых и беззащитных. Эту черту Антон взял у меня.
— Значит, если ученица заплачет, ей не удастся разжалобить вас слезой?
— Без шансов! Жалость — удел слабых.
Вспоминая нелегкий путь, который пришлось преодолеть на пути к победе. В остальных случаях это признак малодушия.
— Вас наверняка много раз спрашивали о любимых ученицах…
— Конечно, их много. Назовешь одну — обидишь другую. А перечислять всех, с кем работала, долго, хотя, наверное, это было бы наиболее справедливо.
Ведь без желания вложить душу в каждую спортсменку, в ее выход на ковер и элемент программы ничего, наверное, не получилось бы. Сколько ни мучайся…
Без отдачи нет тепла. Всегда провожаю детей словами: «Любовь и свет».
— И все-таки: ваш личный рейтинг?
— Его не существует, никогда не составляла. Как говорится, вторых много…
Во главе же угла для меня стоит, конечно, Алина Кабаева. И не только из-за завоеванных наград.
— Землячка. Из Ташкента.
— Нет, вот это точно не имеет значения.
По совокупности таланта и человеческих качеств. Она улыбалась в любой ситуации, покоряла зал и судей потрясающим настроем.
Кроме того, Алина всегда слышала меня и слушала. Уже как-то говорила вам в интервью: если бы даже скомандовала (абсолютно умозрительно, абстрактно!), мол, прыгни с десятого или двадцатого этажа, так нужно, все будет хорошо, и Алина шагнула бы вперед, тут же выполнила бы приказ без тени сомнения.
Поскольку, повторяю, безгранично верила мне. В итоге мы добились профессиональных высот. Блестящая гимнастка, талантливая девочка, сумевшая реализовать потенциал. С ее помощью художественная гимнастика вышла на иной уровень.
— Полагаете, такая слепая вера — это хорошо?
— Разумеется.
Алина знала: никогда не сделаю, не посоветую того, что может ей навредить. Так и надо — верить тренеру, надеяться на свои силы и любить гимнастику. Без этого не добиться побед.
— А разочарования из-за не сумевшего раскрыться таланта случались?
— К сожалению, было много таких деток. Ярких, но не сумевших покорить вершины.
Испытания всегда, по сути, являются проверкой, кто и на что способен. Мы живем и тренируемся не в оранжерейных условиях.
Спорт высших достижений требует самоотдачи, железного характера. Раскиснуть и сдаться легко, однако настоящего бойца трудности лишь закаляют. Надо уметь преодолевать, находить хорошее в плохом.
Могу, например, вспомнить, как ту же Кабаеву в 2000-м несправедливо обвинили в применении допинга и отлучили на два года от международных соревнований.
И в 2003-м, когда она приехала на чемпионат мира в Будапешт, ей в лицо кричали фамилию соперницы, а Алина вышла на последний вид программы и отработала его блестяще, став победительницей в абсолютном первенстве.
— Зал поддерживал киевлянку Анну Бессонову, ученицу Ирины Дерюгиной, вашего вечного оппонента?
— Именно так. Бессонова — молодая красивая девочка, которая поднялась за время, пока Алина не выступала. Все прочили ей триумф на чемпионате мира.
В тот момент я сидела за главным судейским столом и испытывала ужас не в силах представить, как Алина справится. Но она все сделала на высшем уровне.
Потом я спросила: как ты смогла это пережить? Она ответила: я шла на ковер и думала, вот сейчас выйду и покажу вам Бессонову! Будет вам Бессонова! И ведь показала. Понимаете?
Весь негатив, который собирались вылить на нее, она переплавила, превратив в позитив. Тоже своего рода талант — обращение минуса в плюс, ненависти в любовь.
И подобных случаев на моем веку было немало. Но тут важно понимать: настоящие спортсмены всегда бьются не только за себя, но и за честь страны, которую представляют.
— А какая сегодня мотивация у ваших воспитанниц, по-прежнему ежедневно умирающих на тренировках, но лишенных возможности выступать под флагом России, слушать ее гимн?
На международных соревнованиях им обещают в лучшем случае нейтральный статус.
— Принципиально ничего не изменилось. Мотивация прежняя: быстрее, выше, сильнее. Желание победить и стать первым никуда ведь не делось.
Да, уровень соревнований, безусловно, важен, но хочу напомнить или сообщить, если не знаете: в Советском Союзе, а позже и в России основными стартами для гимнастов всегда были именно чемпионаты страны.
Там шел наиболее жесткий отбор, там была самая длинная скамейка, которую требовалось оставить позади, чтобы выбиться в лидеры. И сейчас в этом смысле картина не поменялась.
— Но вершиной в любом случае остаются Олимпийские игры и чемпионаты мира.
— Уже нет. Сегодня это не так очевидно. Если сильнейшие команды Белоруссии и России не участвуют, значит, провозглашенный Пьером де Кубертеном девиз больше не работает.
Было и ушло. Увы и ах! Что касается как бы допуска наших спортсменок со стороны Международной федерации гимнастики, информация требует проверки и подтверждения.
Жду официальные комментарии от Минспорта России, ОКР. Ведь в FIG заявили, что разрешат российским и белорусским гимнастам участвовать в отборочных турнирах перед Олимпиадой-2024, но окончательное решение остается за МОК.
Кроме того, команды в любом случае не будут допущены на Игры в Париж, а это значит, что наши девочки не смогут соревноваться в групповых упражнениях.
Согласитесь, может возникнуть дополнительная напряженность в коллективе. Как бы нам в очередной раз не попытались подсунуть троянского коня…
Словом, исходим из того, что прежний мир исчез навсегда, как было прежде, больше не будет, условия изменились, надо принять новую данность, и нечего, как говорится, слезы ронять.
В России 85 регионов, даже 89, есть очень сильные девочки. Раньше мы не могли себе такого позволить, а сейчас проводим для них соревнования под названием «Кубок сильнейших».
По сути, появился новый вид спорта на стыке с искусством — концерты, под живую музыку и голос. Нам посоветовали закрепить авторские права, хотим получить патент, поскольку такого еще нигде в мире не было.
Синтез спорта и искусства, которые соединились в единое целое. Соревнования сопровождают выступления прекрасных исполнителей.
У нас уже пели Ильдар Абдразаков, хор Михаила Турецкого, Филипп Киркоров, Надежда Бабкина, Вика Цыганова, группа «Квадро», ансамбль песни и пляски под управлением Виктора Елисеева… Великолепные коллективы!
— Шоу. А-ля «Ледниковый период».
— Вот зря так говорите. Уничижительно. А в действительности получается очень трогательно, душевно. В какие-то моменты своими ушами слышала всхлипывания с трибун.
А потом мелодия менялась, звучала веселая, зажигательная музыка, и зал чуть ли не начинал притопывать.
Хочу подчеркнуть, что в праздничные даты — День защитника Отечества, День матери — проводим благотворительные концерты, приглашаем детей военнослужащих, малообеспеченные и многодетные семьи.
Зрители могут одновременно увидеть программу по художественной гимнастике и услышать выступления замечательных певцов и ансамблей.
— Но, согласитесь, это уже не спорт. Если называть вещи своими именами.
— Не соглашусь. Категорически. Почему не спорт? На любых соревнованиях гимнастки всегда выступали под музыкальное сопровождение. Мы делали запись и включали ее.
А здесь идет живой голос. Это же намного лучше. И реакция зала совершенно иная. Собираем огромное количество зрителей. По пять тысяч человек приходят на концерт-выступление.
Раньше такая аудитория была только на финалах чемпионатов мира и Олимпиадах. Соревноваться в полном зале гораздо интереснее и ответственнее.
А девочки делают то, что им и положено, показывают новые программы, бросают ленты, мячи, обручи, ловят их…
У нас сидят судьи, оценивают номера и потом объявляют победителей. Это новый формат соревнований, который был продиктован введенными международными спортивными чиновниками санкциями против России.
Об интуиции, лексике, каббале, искусственном разуме, регалиях, Усманове и ожиданиях
— Кстати, о судьях. Тянущаяся с олимпийского Токио история между Линой Ашрам и сестрами Авериными закрыта?
— Вы же знаете, чего мне стоила попытка защитить своих детей. В Токио оценку Дины Авериной, от которой зависела судьба золотой медали в многоборье, судейская коллегия не выводила шесть минут, хотя по регламенту должна была уложиться максимум в полторы.
Потом даже наш президент упомянул этот эпизод в разговоре с Диной. Все непредвзятые люди понимали: по отношению к российским спортсменкам творится несправедливость.
Об этом я и сказала публично. Думаю, имею право на собственное мнение после выигрыша 51 медали Олимпийских игр и 416 медалей чемпионатов мира и Европы.
— Достойные цифры.
— Мне тоже так кажется…
В итоге же Международная федерация гимнастики дисквалифицировала меня и сделала это так хитро, что буду вынуждена пропустить не только ближайшую Олимпиаду в Париже, но и следующую, которая состоится еще через четыре года — в 2028-м.
Наказали меня тем, что не смогу выводить команду России, не получу аккредитацию. Вот такая теперь свобода слова и демократия для человека, подготовившего к пяти Олимпиадам команду, которая не знала ни единого проигрыша. Как вам вариант?
Впрочем, никогда не опускаю руки, всегда нахожу выход из любого положения. Уже дважды я руководила российской сборной дистанционно.
В 2016-м не присутствовала на Олимпиаде в Рио из-за болезни мамы, находилась рядом с ней в Израиле, не имея возможности оставить хотя бы на неделю, чтобы полететь на другой континент.
Но мне оборудовали нечто вроде командного пункта, установили четыре больших монитора, на которые в режиме реального времени выводилась картина из Бразилии.
Я видела все, что происходило на арене, где шли соревнования гимнасток, и в тренировочном зале. Процесс был полностью под моим контролем.
Ситуация повторилась в 2021-м. Теперь уже я приболела и не сумела полететь на Игры в Японию. Бразильский опыт использовали на этот раз в Киргизии, где мне создали идеальные условия для работы.
И разница во времени с Токио составляла лишь два часа. Теперь огромные телевизоры стояли на Иссык-Куле…
Понимаете? Надо уметь обращать зло в добро, а плохое в хорошее.
Епископ Мстислав, настоятель монастыря в Тихвине, однажды сказал: Ирина Александровна, у вас особая миссия. Я искренне поразилась: какая?
Он объяснил: весь мир много раз видел, как вы провожали своих спортсменок и вдогонку крестили их, напутствуя на спортивные подвиги во благо Отечества…
Да, так и было. Например, на Играх в Лондоне в 2012 году я выходила с мироточащей иконой. В японском Китакюсю, где на чемпионате мира в октябре 2021-го мы выиграли все золото, тоже выносила икону…
— Какую?
— Оба раза это была Семистрельная икона Божией Матери.
Правда, в Токио брала написанную другим мастером. Ту первую, лондонскую, вернула на восстановление матушке, у которой мироточит около ста икон.
— Не пожалели, что ввязались в тяжбу с FIG?
— Я ведь уже ответила об отношении к жалости. Моя сила в том, что всегда говорю правду. Делать это легко, но, оказывается, нравится далеко не всем. Ничего страшного. Переживу.
— В интуицию верите?
— В целом да. Это признак гениальности. Умение предвидеть, предугадать развитие событий — момент истины.
— Я к тому, что мы планировали записать это интервью в Сочи, где вы хотели проводить тренировочные сборы, но потом все отменили. А через день побережье Кавказа начало смывать в Черное море. Вы что-то знали?
— Нет, конечно. Так сложились обстоятельства. За меня уже решают там, наверху…
Дети должны были тренироваться в большом зале на шести коврах, и я решила заодно передохнуть на море. Но потом сказала себе: нет, никаких каникул.
Моя мама часто повторяла: ты, Ира, обязана трудиться до последнего издыхания, линейный тренер всегда должен быть на месте. И я осталась в Москве, вызвала всю команду, чтобы работать здесь.
В Сочи тренировалась только сборная группового упражнения. Я не слишком за них переживала, поскольку они жили в Дагомысе, на горе, и совершенно не чувствовали всех этих потопов и смерчей.
— Основная база у вас сейчас в Новогорске или в «Лужниках»?
— В Новогорске тренируемся, а во Дворце гимнастики в «Лужниках» проводим международные турниры, соревнования «Кубка сильнейших», иногда — сборы перед ними.
Удобно: не надо ходить по кабинетам и выпрашивать у кого-то площадку. Сами составляем расписание и живем по нему.
— Вы же собираетесь открывать еще один центр под названием RDD в Ватутинках?
— Не я, а мой сын. Я же буду бросать в воздух чепчик от восторга. Антон опять соорудил сумасшедшую, фантастическую крышу над дворцом.
Как до этого придумал в Новогорске, а его идею взяли на вооружение итальянские дизайнеры. Потом вместе повторили в «Лужниках».
Не крыша, а вьющаяся, парящая в воздухе лента. Сейчас новый невероятный проект с разноуровневыми проекциями, залами, площадками…
Короче говоря, огромные деньги и космическая архитектура. Там даже дома имеют имена — Валерия Гергиева, Валентина Юдашкина, Светланы Захаровой, Владимира Машкова, Игоря Чапурина…
— И ваше.
— Сын так захотел.
Разумеется, вместе с коллегами из группы «Родина» он предварительно испросил согласие у каждого из этих выдающихся людей. Они дали добро. Для меня же главное, что гимнастический зал получился ослепительной красоты.
— Когда открытие?
— Насколько знаю, в середине августа должен приехать градоначальник Сергей Семенович Собянин.
— Читал, проект тянет на два с лишним миллиарда рублей. Чьи деньги?
— Частных инвесторов. Точно не мои.
— А что за аббревиатура RDD?
— Russian Design District. Хотели назвать по-современному, но я сразу сказала, что не буду употреблять иностранные слова. Принципиально!
— Опять недружественная лексика?
— Именно. Будто для «Родины» родного языка не хватает!
Предупредила: если оставите как есть, стану критиковать вас с утра до ночи. И Антон с партнерами быстренько все сменил на RDD, оставил три буквы без расшифровки.
Мне нравятся проекты, которыми занимается сын. У него есть вкус. Дедушка был хорошим музыкантом, скрипачом, мой папа — народный художник Узбекской ССР, мама мечтала о карьере актрисы, а стала блестящим врачом.
Творческое начало у нас в крови, в генах. У Антона это вылилось в любовь к архитектуре. Правда, сам он не чертит, зато выбирает выдающиеся проекты, Бог присылает ему блестящих мастеров, помогающих претворять идеи в жизнь.
— Вы ведь тоже «художница», не умеющая рисовать?
— Абсолютно! Не мое.
Но мне и не надо, достаточно получать информацию из космоса и транслировать дальше. Строго говоря, я лишь проводник. Скоро выйдет книга, она так и будет называться — «Я никто».
Ее заказала Алина, и я года три надиктовывала истории из жизни. Их аккуратно записывали, и вот сейчас эти воспоминания выйдут.
— Ну так… Не без кокетства.
— Почему?!
— Рассудите сами: имея столько званий и регалий, называть себя никем…
— Ни грамма жеманства. Совершенно! Я никто, и звать меня никак! Моя задача — передать полученные знания, донести их, не расплескав, до своих детей, учеников. Кто-то свыше выбрал меня проводником в художественной гимнастике.
Или вы думаете, будто Чайковский или Королев были какими-то другими? Нет!
— Что-то мне подсказывает, они были гениями.
— Избранными! Я глубоко верующий человек и считаю: все гении — посланники небес… Наш президент тоже дарован нам Господом. Как говорили раньше, помазанник Божий.
И великий Альберт Эйнштейн в конце жизни признавался, что он лишь резидент. Это его собственное выражение. Академик Наталья Бехтерева тоже писала, что послана на Землю. Как и многие другие ученые.
По-вашему, Александр Пушкин сам сочинял стихи? Его выбрал высший разум. Магомет вовсе не владел грамотой, однако оставил после себя Коран.
Я близко знала, дружила с Валерией Михайловной Пороховой, которая перевела это выдающееся произведение на русский язык.
Она рассказывала мне, насколько сложно в точности передать музыкальность арабских стихов. Это было под силу лишь высокообразованному человеку.
Видимо, и Магомету все приходило откуда-то свыше, он слышал, а записывать мысли помогал кто-то другой. Но это моя философия.
— Вы же интересуетесь каббалой?
— Честно говоря, раньше не изучала ее предметно, но так получилось, что однажды ко мне пришла некая дама и сказала, что со мной по телемосту хочет поговорить известный каббалист Михаэль Лайтман.
Он делал передачи с популярными режиссерами, журналистами, учеными, а в тот раз ему понадобился педагог, тренер. Я ответила, что понятия не имею о предмете разговора, и тогда мне дали разные книги.
Стала их читать, вникать и поняла: а ведь любопытная штука! После чего был телемост с Лайтманом.
С тех пор начала интересоваться, после чего учением увлекся мой сын. Но Антон занялся каббалой по полной программе, всерьез. Без молитвы не садится за обеденный стол, не встает из-за него, не ложится спать…
У сына очень изменилась жизнь, он считает (и я вижу), что все благодаря вере, такому отношению. Ведь каббала — не столько религия, сколько наука о мироздании.
То, что там было давно написано, сейчас осуществляется на практике. Это и нанотехнологии, и цифровизация, и искусственный интеллект.
В каком-то смысле все — повторение каббалы. Раньше эта наука была закрытой, сейчас ее разрешили, что позволяет строить жизнь по другим, правильным законам.
Хотя я и раньше так жила. Сын говорит: мама, то, что мы изучаем, ты давно делаешь.
— А в искусственный разум верите?
— Как вам сказать… Мы идем вперед. Человечество не стоит на месте, но пока оно овладело ничтожно малым процентом знаний.
Очень люблю Николая Рериха, часто слушаю его «Семь великих тайн космоса», где описано и наше бытие, и жизнь после смерти, и происходящее на Земле и во Вселенной.
Бесконечно верю в Николая Константиновича, в его разум, знаю, что и он, и Елена Петровна Блаватская были специальными людьми. Они многое понимали и нам дали…
— Вы сегодня несколько раз упоминали Антона, но ни слова не сказали об Алишере Усманове.
— А почему я должна о нем говорить?
— Хотя бы по той причине, что прожили вместе тридцать лет.
— Нет, дядя, значительно больше! Сорок четыре года.
— В законном браке состояли тридцать. С 1992-го до 2022-го. Факт!
— Я была с ним в разные времена, что, поверьте, намного важнее, чем печать в паспорте.
— Алишер Бурханович продолжает вам помогать или же вы лишились главного спонсора?
— Вот зачем эти вопросы, скажите?..
Наверняка же знаете: о бывших супругах говорят или хорошо, или никак. Предпочитаю молчать. Не хочу касаться прошлого. Когда требовалась моя помощь, я была рядом в самое трудное для него время.
Если бы все начать заново, сделала бы точно так же. Не могу бросить человека в тяжелую минуту, это претит моей натуре.
А что случилось дальше, это, как уже вам говорила, не мои проблемы. Страница перевернута на веки вечные. Аминь.
— Такое чувство, у вас есть обида на бывшего мужа.
— Еще раз скажу: это очень личное.
Может, когда-нибудь решу высказаться по этому поводу. Вряд ли в интервью. Скорее в книге. Но не в той, что выходит сейчас. Пока не готова говорить подробно.
Мы разошлись по-настоящему, хотя многие думают, будто был придуман такой хитрый ход конем, чтобы избежать санкций. Нет, нет и еще раз нет.
И я не попала ни под какие запреты по той причине, что у меня нет ни трастов, ни чего-либо еще. Всегда старалась все делать сама, ни у кого ничего не брать. Даже у него.
— А как же ваша вилла на хорватском острове Корчула?
— Во-первых, не на Корчуле, а в городе Оребич, который расположен на материке.
Да, он купил эту виллу мне, там была база для летних сборов нашей сборной. Сейчас ее нет.
Все, закрыли тему, пока по-настоящему на вас не рассердилась.
— Как планируете отмечать юбилей?
— Придут мои дети и близкие друзья.
— Сколько учеников позовете?
— После блестящего выступления наших гимнасток на Олимпиаде в Барселоне в 1992 году я оказалась в Лондоне и была приглашена на прием в Букингемский дворец, где меня усадили рядом с супругом королевы.
И вот принц Филипп спрашивает: «Сколько у вас детей?» Я честно ответила: 100. Он посмотрел широко раскрытыми глазами и переспросил: как 100?! Я объяснила: у тренера все воспитанники — дети.
По крайней мере, я всегда так их называла. Настойчивый Филипп уточнил: а лично у вас? Говорю: «Один». И он произнес сакраментальную фразу: «Этого достаточно».
Конечно, 100 детей на моем юбилее не будет, но соберется достойная команда тех, кто уже вырос и может носить вечерние платья.
— Вы появились на свет в Самарканде, почти сразу переехали с родителями в Ташкент, где прожили сорок с гаком лет. Давно там были?
— В Самарканде — очень. Даже не вспомню, в каком именно году. Но в Узбекистан стараюсь приезжать регулярно. Для меня это дорого и важно.
Хотите, прочитаю стихотворение?
Я живу в Узбекистане,
Я люблю свой край родной.
Он хорош зимой и летом,
Но особенно — весной.
Приезжайте к нам, ребята,
С Волги, с Дона и с Невы.
Наш Ташкент — столица наша,
Младший брат родной Москвы.
Автор — детский поэт Кудрат Хикмат.
— На этой высокой ноте можно было бы и закончить, но еще буквально пара вопросов. Вы же стали москвичкой в 1992-м?
— Да, после распада великой страны, которая называлась СССР. Никогда этого не поддерживала, всегда помнила, где выросла и кому обязана успехами. Хотя по статусу и тогда, и сейчас ощущаю себя линейным тренером. Была им, есть и останусь.
— В переводе на русский «линейный» означает «рядовой»?
— Конечно. Остальное, как говорится, сопутствующие товары — президент Всероссийской федерации художественной гимнастики, профессор и так далее…
— Давайте продолжу: Герой Труда, полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством»…
— Нет, это другое. Звания и награды — не должности. Каждый орден или медаль являются итогом, слава Богу, оцененной нашей страной работы. Значит, не зря трудилась.
— У вас есть парадно-выходной костюм со всеми этими итогами?
— Нет. Никогда ими не козыряла. Даже звезду Героя Труда носила лишь 9 Мая, впервые надев после того, как ее приколол мне наш президент.
— Это было в 2015-м.
— Наверное. Уже говорила: не стараюсь запомнить даты.
У меня с историей лишь в школе было хорошо. Да и то по причине, что для получения медали требовалась пятерка. А в принципе историю совсем не изучаю.
— Зачем вам тогда понадобилась медаль?
— Для поступления в Ташкентский мединститут. В нашей семье признавались только врачи.
В итоге получила серебряную медаль из-за четверки по узбекскому языку. И в мединституте мне поставили четверку, пришлось сдавать все экзамены.
А я уехала на соревнования в Кишинев. Вернулась домой и отнесла аттестат с медалью в институт физкультуры. Думаю, там в первый и последний раз увидели абитуриента с такими высокими баллами…
— Как семья отнеслась к сделанному выбору?
— Родители смирились, но решили: если уже не стану врачом, должна быть кандидатом наук.
— В итоге вы защитили докторскую диссертацию…
— Этому предшествовал длинный путь. Поступила в аспирантуру, но скоро поняла: Гете прав. «Теория суха, мой друг, а древо жизни пышно зеленеет».
Бросила все, начала работать. Уже потом, через много лет, когда появились серьезные результаты в спорте, моя подруга Раиса Терехина, с которой я познакомилась благодаря гимнастике, предложила писать диссертацию.
Она судья международной категории, доктор педагогических наук, профессор в Институте Лесгафта. Я отказалась, но Раиса Николаевна сумела убедить.
Сказала: буду задавать тебе вопросы, а ты отвечать. Я согласилась: так можно. Вот мы и беседовали после тренировок.
В результате все вылилось в научную работу. Сначала в кандидатскую, потом в докторскую. Осуществилась мечта моей бабушки и родителей…
— Чего ждете от завтра, Ирина Александровна?
— Ничего.
— Плохо!
— Живу одним днем. Нынешним. Завтра может не наступить. Помните, был такой мини-сериал «Если наступит завтра»? А вдруг нет?
Мечтать можно детям орлиного племени. Им по возрасту положено.
У меня уже другой репертуар: «Мечты-мечты, где ваша сладость…»
Мечты есть, а сладости что-то поубавилось…
Поэтому лучше жить настоящим. День прошел, спасибо Тебе за него, Господи! Крыша над головой есть, еда тоже. Главное, чтобы поскорее воцарился мир. Об этом молюсь и очень переживаю. И я, и все мои дети.
Мы можем еще усерднее работать, стремиться к новым спортивным победам и лишь верить, что беды и проблемы отступят, обойдут нас стороной…
— Давно перестали заглядывать за горизонт?
— Всегда так было. Есть определенный, как говорят, горизонт планирования, графики тренировок, сетка соревнований и турниров, но это лишь даты.
— Пусть приходит. И приносит вам побольше пряников.
— Чтобы колени стали шире плеч? Нет уж, все в меру! Кнут тоже нужен.
Впрочем, это мы с вами уже обсудили…
