Мы знаем Марину Могилевскую по сериалам «Марш Турецкого», «Русские амазонки», «Каменская», «Склиф»… Однако актриса далека от титула «звезда сериала».
Яркая, самобытная, талантливая, она сама пишет сценарии, занимается вокалом, играет в спектаклях.
В день рождения Марины Могилевской (6 августа 1970 г.) предлагаю ее интервью 2014 года. Фотографии из личного архива актрисы.
УЧИТЕЛЬСКАЯ ДОЧКА
— Марина, вы попали в актерскую профессию фантастическим образом. Все, можно сказать, было почти как в кино…
— Вообще, я хочу вам сказать, что моя жизнь (во всяком случае до сегодняшнего момента) имеет такой совершенно киношный сюжет.
И я уверена: если снять по нему кино, ни на йоту не приукрашивая, то многие скажут: так не бывает. Но еще как бывает! Мою жизнь решил именно случай.
Много лет назад именно на улице, в Киеве, ко мне подошла ассистентка по актерам и предложила пройти пробы на главную роль в главную на тот момент для Украины картину — «Каменная душа» по роману украинского классика Гната Хоткевича…
— Как вообще вы оказались в Киеве, если местом вашего рождения значится город Заводоуковск Тюменской области?
— В Заводоуковске я родилась… Моя мама специально туда поехала меня рожать, потому что там потрясающая природа и жили бабушка с дедушкой, папины родители.
А выросла я под Москвой в городе Дубна. Мой папа — физик, его перебрасывали из института в институт, и мы с ним мотались с места на место, пока родители не развелись.
Мама воспитывала меня одна. Она преподавала в школе немецкий язык и историю, а я была такой учительской дочкой — правильная, отличница.
Ходила на музыку, занималась плаванием, училась в художественной школе, увлекалась английским и немецким. Обожала литературу. Мама старалась сделать из меня развитого ребенка, и я за это ей очень благодарна.
— Кем она хотела видеть свою дочь?
— А никем конкретно. Она человек очень лояльный и меня так воспитывала, чтобы у меня всегда был выбор.
Но, к сожалению, окончив школу, я вдруг оказалась на перепутье — я не понимала, чего хочу от жизни.
Решила (в тайне от мамы) поступать в МГИМО — на дипломатический. Мне казалось: если поступлю, то она сможет мною гордиться.
Я же тогда не понимала, что туда просто так не поступают. Поэтому, конечно, провалилась. Но, тем не менее, я счастлива, что не поступила, потому что тогда судьба сложилась бы не так. А я на свою судьбу не обижаюсь.
— Неужели в детстве ничего не предвещало актерского будущего?
— Никогда и ничего. Поскольку в моей семье никто не имел отношения к искусству, для меня, ребенка, это был закрытый мир, в который нельзя даже мечтать попасть.
Хотя… С детства я была, во-первых, очень хорошенькой, во-вторых, писала неплохие стихи, и не стеснялась их читать гостям. И в-третьих, обожала кино.
Хорошо помню, как я запиралась в ванной и проигрывала сцены из фильмов. Но это только наедине с собой и никто об этом не знал.
— Юная Марина Могилевская была романтическая натура?
— Очень закрытая, стеснительная, не уверенная в себе и в благосклонности жизни.
Может, сказывалось то, что я училась в школе, где мама преподавала, и это накладывало на меня определенные обязательства. Я не могла ее подвести, и поэтому была лишена многих юношеских удовольствий.
— Каких, например?
— Например, радости похулиганить или не выучить урок. В старших классах девчонки бегали на переменке за угол покурить, а я не могла себе этого позволить, потому что учителя и одноклассники обо мне могли плохо подумать.
— А хотелось?
— О! Запретный плод – он же самый сладкий! Мне хотелось побольше воли… Я первый раз поцеловалась только в 16 лет.
И тут же грохнулась в обморок! (Смеется.) Так что я поздно начала взрослую жизнь, но зато… какую!
И СРАЗУ В ЭФИР – С ГОРБАЧЕВЫМ
— Говорят, вы и в Киеве оказались по «огромной любви»…
— Из Москвы я уехала по другой причине.
В Киеве вступительные экзамены начинались позже, там жил мой папа, поэтому, чтобы не терять год, поехала туда и поступила в Институт народного хозяйства — на бухгалтера.
Подумала: модно, почему бы нет?! А уж потом влюбилась и из-за этой большой любви задержалась там на 8 лет. Я вообще человек кардинальных действий. Могу в одну секунду принять решение, которое поменяет всю мою жизнь.
— Итак, вы шли по Киеву… Почему выбрали именно вас?
— В картине «Каменная душа» снимался весь цвет украинского кинематографа: Богдан Ступка, Толя Хостикоев, Ада Роговцева, Константин Степанков…
Режиссеру нужна была юная героиня, наивная и естественная, по его словам, «с большими распахнутыми глазами». Такую никак не могли найти. А я такой и была в 17 лет — абсолютно открытая к жизни, наивная, с огромными голубыми глазами. Меня утвердили.
После «Каменной души» я снялась в фильме «Распад» про Чернобыль — с Лешей Серебряковым. Потом попала в киевский Театр русской драмы имени Леси Украинки, где сразу окунулась в серьезнейшую драматургию – Островского, Дорста, Горина… Так Киев стал этапным городом в моей судьбе.
— Что повлияло на решение круто изменить жизнь и вернуться в Москву?
— Я обожаю Киев. Но в начале девяностых там началась украинизация — такая откровенная борьба с русским языком.
И для меня, не знающей украинского языка, единственным прибежищем был мой театр, который я обожала. Но мне этого было мало — мне дико хотелось работать.
И конечно, я понимала, что лучше бы мне вернуться в Россию. Терять, по большому счету, было нечего: личная жизнь к тому времени была разрушена.
А Москва, по сути, мой родной город. Поэтому, когда мне позвонили и предложили вести программу «Доброе утро, Россия!», я решила, что это хороший повод вновь изменить жизнь.
В пять утра собрала два чемодана, села в свою старенькую «Тойоту» и в жуткий ливень отправилась в столицу. На следующий день я уже сидела в прямом эфире с Михаилом Сергеевичем Горбачевым.
НА ХЛЕБЕ И КЕФИРЕ
— В России в это время кино почти не снимали. Успели почувствовать что такое «смутные времена»?
— Еще бы! На телевидении я проработала всего около 5 месяцев — программу закрыли. И я два месяца сидела без работы. Единственное, что у меня было – это однокомнатная квартира в Москве.
Я, конечно, не умирала с голоду — у меня есть мама. Но два месяца не зарабатывала ни копейки, сидела на хлебе и кефире. И даже не ездила на машине, потому что реально не на что было ее заправить.
— Никто не поверит, что вокруг не было толпы мужчин, предлагающих помощь… Причем безвозмездно!
— Вы шутите! Безвозмездно в моей жизни мне никогда никто ничего не предлагал. И потом мне же не так просто предложить. Посмотрите на меня! Разве я произвожу впечатление женщины, у которой что-то не в порядке?!
Со стороны – у меня все отлично! И вообще так жизнь складывается, что кто бы со мной рядом ни был, мне все время приходится самой карабкаться.
— Пяти месяцев ежедневного эфира хватило, чтобы вас стали узнавать на улицах?
— Честно говоря, да. Ведь у меня и кинокарьера пошла, благодаря передаче «Доброе утро, Россия!»
В ней меня увидел Михаил Иосифович Туманишвили и пригласил сниматься в картине «Марш Турецкого». Это был мой первый сериал в Москве, и сразу такой успех. У нас была потрясающая команда — Саша Домогаров, Володя Ильин, Борис Невзоров…
— Какие работы для вас особо ценны на сегодняшний день?
— Если говорить о кино, то был такой фильм «Хоровод» режиссера Владимира Кучинского, к сожалению, трагически погибшего.
Помню, у нас была просто чудная компания – Сережа Маковецкий, Ваня Охлобыстин, Андрей Болтнев, Майя Булгакова, Маша Голубкина – тогда еще маленькая совсем.
Трогательная история про 60-е годы прошлого столетия и людей в той стране. Прекрасное кино, которое никто не видел…
Очень люблю свою небольшую роль в картине «Грозовые ворота», за который многие актеры, в том числе и я, получили орден «За заслуги перед Отечеством».
Все мои любимые работы в основном связаны с театром и кино. А популярность мне принесло телевидение. Вот видите – закон времени!
— По-вашему, узнаваемость – это издержки профессии или ее плюсы?
— Ее неотъемлемая часть. Лично мне — не скрою — очень приятно, когда люди меня узнают, говорят добрые слова, дарят цветы, ждут после спектакля.
У популярности один большой минус — все время приходится себя контролировать, чего я страшно не люблю. А иногда так хочется самой «распоясаться». (Смеется.)
РОМАН С ДОМОГАРОВЫМ
— Странно, что желтая пресса вас обходит стороной. По-моему, вы для нее – «лакомый кусок».
— Да видимо, я сама не даю поводов. И вы же видите – я человек не скандальный, стараюсь меньше появляться на тусовках.
Правда, писали какую-то гадость пару раз. Будто бы где-то мне сломали челюсть, что я лежу при смерти в больнице…
— Еще вам приписывали стандартный набор – роман с вашим партнером по «Маршу Турецкого» Александром Домогаровым…
— (Хохочет.) А это не стыдно, это даже красиво. Мы с Сашей когда это читали, оба так смеялись. И в нашем кругу все знают, что никакого романа у нас не было и быть не может, потому что мы очень дружны.
— Вы способны на чудеса ради роли? Например, резко поправиться, полностью сменить имидж…
— Это же часть профессии. И стриглась, и красилась в блондинку. На жертвы я способна, если они того стоят.
Например, в сериале «Русские амазонки» пусть с инструктором, но я реально управляла самолетом. Сама. Было дико страшно.
— А свои самые экстремальные съемки помните?
— В 1993 году мы на полгода поехали киевской группой в Ливан, режиссер-грек снимал кино под Бейрутом. В тот момент там сирийские войска вели военные действия, бомбили.
И временами вместо команды «Мотор!» мы слышали: «Ложись!» Бросались на землю, а над нами свистели пули. Это, конечно, ужас…
— Валентин Смирнитский как-то назвал вас «приключенческой женщиной». Интересно, за что?
Валя говорит: «Марина обязательно вляпается в какую-то ситуацию». И это правда!
Я нахожу непредвиденные приключения там, где их в принципе быть не должно. Сериал «Все красное» по Хмелевской снимали в Амстердаме. Поехали Лена Сафонова, Сережа Жигунов, Таня Кравченко, я…
Хмелевская пишет иронические детективы, поэтому у нее все героини такие – полусумасшедшие. И у меня там вид был совершенно нелепый — я в каких-то босоножечках, чулки в горошек, на голове платок с огромной розой.
В общем такая мадам Ку-ку. И нужно было снять кадр, как я захожу в электричку. Пустяковая задача: вошла и вышла. Я зайти-то зашла, а выйти я не успела – электричка-то реальная.
И вдруг я куда-то еду… Зима, холодно. Ничегошеньки не знаю – как станция называется, ничего. Что делать? Я вышла на следующей остановке и сидела вся продрогшая на улице, ждала, пока они меня искали по всему Амстердаму.
— Хорошо хоть в полицию не забрали.
— Кстати, в таком виде – могли… А во Вьетнаме мы вместе с Игорем Бочкиным снимались в картине «Репортаж».
В перерыве между съемками решили прогуляться по Сайгону. Свернули в первый переулок, потом во второй, в третий. И вдруг поняли, что заблудились. Ужас!
Самое смешное, что название отеля не только запомнить, но и выговорить невозможно. И спросить некого — вьетнамцы на английском не говорят.
В результате мы бродили шесть часов, пока не уткнулись носом в нашу гостиницу. Хорошо еще, что это был город, а не джунгли…
«ЛЮБЛЮ МУЖЧИН С «СУМАСШЕДЧИНКОЙ»
— Да вы отважная женщина! Интересно, какие должны быть качества у мужчины, чтобы вам вскружить голову?
— Я должна влюбиться.
— А что для этого нужно? Четкие критерии есть?
— Если поставить в ряд главных мужчин моей жизни, то, пожалуй, их объединяет одно качество – целеустремленность.
Не люблю пустых, легковесных мужчин, плывущих по течению, не ставящих перед собой серьезных задач. Я это точно знаю – в пустого мужчину я не влюблюсь.
Я вообще люблю мужчин в любви открытых, свободных, способных на «сумасшествия». Бывало, меня и на край света увозили. Красиво увозили! Были, были в моей жизни моменты, которые хочется вспоминать. Но ма-ло! (Смеется.)
— Чего не сможете простить никогда?
— Прощу все. Но никогда не буду рядом с человеком, который меня предал.
— Сейчас рядом с вами целеустремленный мужчина?
— О личной жизни я теперь говорю коротко: она у меня есть. Подробности не хочется обсуждать.
— Вы прекрасно выглядите. Есть секрет отменной физической формы от Марины Могилевской?
— Секрет один. Если все нормально внутри меня, мне хорошо – я выгляжу прекрасно. Тогда даже плюс-минус три килограмма – на мне не заметны.
Как только этого нет, – мне ни одна косметика не помогает. Сразу глаза не те, все не так, одежда не сидит… А из простого? Много лет я пью натощак свежее выжатые соки из свеклы, моркови, яблок.
В течение дня – грейпфрутовый сок. Всем советую. Еще бассейн — обязательно! Плаваю час – и прихожу в себя.
И утром полчаса – гимнастика. Иначе, я не просыпаюсь. Встаю, пью свежевыжатый сок, гимнастика. А потом уже начинаю жить.
– Материальное благосостояние имеет для вас значение?
– Я поняла к своему, скажем так, не юному возрасту, что ощущение счастья вовсе не зависит от количества денег.
Помню, мы с моим бывшим мужем, уже прожив несколько лет вместе в собственном доме, в благополучии, однажды вспоминали и оба пришли к выводу, что самое лучшее время было, когда мы теснились в моей малюсенькой однокомнатной квартирке на Нагатинской.
В которой, кроме старого шкафа, кровати без ножек (она стояла на книгах – на Пушкине и Лермонтове) и тараканов,
хоть шаром покати.
И правда – это было лучшее время, хотя, казалось бы, некомфортное. Все затмевала сумасшедшая любовь, романтика, ощущение новизны отношений. Главное ведь то, что в душе у человека творится. Только это определяет гармонию жизни. Или наоборот, дисгармонию.
А деньги? Я так устроена: много денег – хорошо, мало – тоже хорошо. У меня не от этого зависит мое самоощущение.
Может, потому что – слава Богу – есть работа, и я не бедствую, несмотря на кризис. Но никогда, ни разу не было, чтобы я пошла работать только из-за денег.
— Как далеко простираются ваши амбиции профессиональные?
— Амбиция одна — чтобы была возможность работать в качественном, интересном кино с профессиональными людьми. И тоже самое касается театра.
Но, сами понимаете, теперь с появлением дочери Маши мои профессиональные амбиции, возможно, временно, но нуждаются в корректировке.
— Кстати, еще до ее рождения вы говорили, что неожиданно для себя перешли на роли мам.
— Да-да-да! Это началось с сериала «Пять минут до метро», где я сыграла маму двух взрослых детей.
И с тех пор у меня в основном мамы, мамы, мамы. И все с непростой судьбой. Как у меня… (Смеется.)
