Эта история случилась в сталинской Москве, в далекие довоенные 30-е годы. Антонина была чудо как хороша, режиссеры наперебой предлагали ей интересные роли и девушке казалось, что счастье и успех будут в ее жизни теперь всегда.
Но судьба безжалостная не только к простым людям, но и к артистам и прочим «небожителям». Трагедия ее была банальна — это драма первого яркого чувства, которое оказалось жестоко обманутым. Миллионы девушек переживают нечто подобное, проливают слезы, но успокаиваются.
Встают, отряхиваются, и шагают в новую жизнь, где их находит уже другое счастье. Максимова успокоиться так и не смогла, плача в душе всю оставшуюся жизнь.
***
Антонина Максимова родилась в Туле 7 ноября 1916 г. Отец работал на Тульском оружейном заводе, несколько десятков лет занимался изготовлением винтовок, револьверов, легендарного пулемета «Максим».
Мама – домохозяйка, в семье было трое детей. Один из сыновей стал ученым, работал в Ленинградском НИИ, другой – полиграфистом, жил в Москве.
Антонина росла очень открытой, доброй девочкой, окончила среднюю школу на «отлично» и поступила в ГИТИС. Карьера юной Тони выстрелила более чем удачно. Открыл ее для экрана Григорий Рошаль, сняв в экранизации Достоевского «Петербургская ночь» (1934).
В этой же картине дебютировала Любовь Орлова. Рошаль заранее пригласил Тоню в свой следующий проект — фильм о Парижской коммуне «Зори Парижа» (1936). Этот проект косвенно в итоге и сломал ей жизнь.
***
На площадке этого фильма Тоня сошлась с Дмитрием Дорлиаком, красавцем сталинской Москвы.
В вечер, когда он играл в театре, десятки девушек, не попавших в зал, часами простаивали у выходов из здания, чтобы только взглянуть на Дорлиака в тот момент, когда он выйдет из дверей на улицу.
Когда он оставался на ночные репетиции, которые кончались обычно перед рассветом, бедные девушки так и простаивали терпеливо всю ночь под снегом или дождем с букетами цветов.
Дима был постоянным посетителем лучших московских ресторанов. В общем, в сталинской Москве он вполне себе вел такой «барский» образ жизни.
Образ Дорлиака отразил в своей книжке «Укрощение искусств» Юрий Елагин (в России эта книга впервые была издана в 2002 году, а на Западе еще в 50-х), – человек, дошедший в своем антисоветизме до службы фашистам.
Больше всего Елагина восхищали в Дорлиаке присущие ему самоуверенность, гордость, «барство», впитанное с самого рождения в семье фрейлины императорского двора.
Дмитрий Дорлиак происходил из старинного французского аристократического рода. Его предки бежали в Россию во время великой французской революции.
Его манеры и поведение представляли собой невероятный контраст с простыми, грубоватыми манерами москвичей.
***
Дорлиак был на три года старше Антонины. Высокий, красивый, уверенный в своей неотразимости на все 100%… Думаю, он был типичным нарциссом, но в те годы такого понятия попросту не существовало.
Конечно, девушка влюбилась и нарисовала себе в голове картинку о том, как они с Дорлиаком становятся семьей.
После окончания съемок Дорлиак вернулся к жене, актрисе Анне Данилевич, которая ждала от него ребенка. Антонина тоже оказалась беременной. Разразился скандал.
Увидела свет статья «Пошляк из театра Вахтангова», где, как рассказывает Елагин «в самых сильных выражениях описывалась несчастная судьба покинутой Антонины, а поведение Димы клеймилось как недостойное новой социалистической морали.
Результатом этой статьи явился приказ самого начальника всей кинопромышленности Советского Союза – Бориса Шумяцкого.
Этим приказом строжайше запрещалось всем киностудиям всех одиннадцати республик (в те годы их было одиннадцать) Советского Союза «приглашать для участия в киносъемках артиста театра имени Вахтангова Д.Л. Дорлиака, ввиду безнравственного поведения вышеназванного артиста, недопустимого для советского артиста».
***
И что ж Дорлиак после такого бойкота?… Удивительно, но после того, как он стал персоной нон-грата, то общее поклонение, которым он был окружен, за время его финансового упадка не только не уменьшилось, но стало даже еще сильнее.
Когда Дима в своей бархатной курточке, в стареньком пальто, с шарфом на шее, но все еще с тростью красного дерева (на нее не нашлось покупателя) входил в ресторан.
То еще ниже склонялись перед ним швейцары и официанты, которым он не давал уже щедро на чай, еще быстрее подбегал к нему метрдотель, с радушием провожая его к лучшему столику в зале.
— У меня мало денег сегодня, — спокойно говорил Дима официанту, который почтительно, с неизменной крахмальной салфеткой под мышкой ожидал заказа именитого гостя. — Дай мне рюмку водки и селедку. Это все.
— Не извольте беспокоиться, батюшка Дмитрий Львович, — говорил старый «человек из ресторана». -Заказывайте, что вам будет угодно. Они уж на кухне для вас постараются. А ведь продукты-то государственные. Так что уж никому и обидно не будет…
***
Неизвестно, сколько бы продлилась творческая блокада Дорлиака. Он ее не пережил, сгорев в 1938 от брюшного тифа.
Антонина Максимова родила ребенка, но он скончался в младенчестве. Когда ее настигла новость о смерти Дорлиака, она тоже сильно горевала, пару раз говорила о том, что, мол, Дима ушел к их ребенку.
И теперь они где-то там, вместе, и ждут ее. Женщина пронесла эту боль через всю свою оставшуюся жизнь.
Хотя сразу после окончания ГИТИСа в 1938, Антонину взяли в Московский театр комедии, актриса предпочла уехать в Саратовский театр драмы. Она впала в серьезную депрессию, на работу ходила из-под палки, не имела друзей и подруг.
На войну пошла в самое пекло радисткой, в чем кино-критики и газетчики увидели подвиг. Думаю, Антонина просто искала гибели.
Но она выжила и в 1947 стала актрисой театра киноактера. В ее жизни было еще довольно много киноролей, пускай и не главных, но тем не менее. Однако Максимова жила, как тень.
Не жила, а, скорее, доживала. Семью так и не завела. Был короткий брак с детским поэтом Яковом Акимом, но и там не сложилось.
***
Умирала тяжело, в одиночестве, на протяжении нескольких лет, от медленно и тяжело протекающей онкологии. Скончалась в возрасте 69 лет.
Зацикливаться на горе – непродуктивно. Да, жизнь иногда преподносит жестокие уроки. И надо уметь адаптироваться к ним и шагать дальше.
Если бы Антонина пережила свое горе, а не углубила его еще дальше походом на фронт, ее жизнь могла бы сложиться счастливо. Но нет, женщина выбрала другой путь, и доживала оставшиеся 40 лет в одиночестве, депрессии и несчастье.
