Родился замечательный русский актер Валерий Золотухин в селе Быстрый Исток Алтайского края. Окончил школу. Отец его Сергей Илларионович продал корову, купил сыну дорогой костюм.
Мать сшила широченные сатиновые шаровары. Тогда в селах алтайских было очень модно ходить в шароварах.
Ходили перед девушками, тротуары подметали. Отрастил Валерий Золотухин себе длиннющие волосы.
Почему-то считалось, что артисты должны быть непременно волосатыми. Купил себе шляпу дерматиновую. Решил будущий актер в Москву ехать в шляпе.
Сначала он поплыл, в Барнауле пересел на поезд. Четверо суток ехал до Москвы. Не ел, не пил. Вез с собой гармонь покорять Москву.
— В общем, докатился до Москвы, и очень обрадовался, что меня привезли сразу в Кремль. Но знающие люди мне растолковали, что это пока еще Казанский вокзал. До Кремля дальше чуток, — рассказывал Валерий Сергеевич в 1984 году в программе «Вокруг смеха».
Отправился Золотухин искать театральный институт. Пока его искал – стало темно. Стали от него люди в сторону шарахаться – он же в шляпе и шароварах. По его то, соображениям, вид был модный. А для них по своему виду он, вроде как, угрозу представлял.
— Нашел я этот институт в два часа ночи. Калитка на замке, к нему не подойдешь. Вдруг слышу милицейский свисток. А напротив оказалось какое-то посольство.
Милиционер меня к себе подозвал, а сам за наган держится. Действительно, шаровары воны какие. Мало ли чего я туда наложил, — вспоминал Валерий Сергеевич.
— Я ему на расстоянии объясняю, что я приехал поступать в театральный институт. Он понял с кем дело имеет, да, видать еще из наших попался, из деревенских.
Я говорю: «Нельзя ли у вас в заведении переночевать?». Он говорит: «Деревня, перелезай, на лавочке там под кустом переночуешь, я тебя заодно охранять буду».
— Я уснул, а утром дворник как давай поливать свой огород перед институтом. И меня накрыл. Я ему все рассказал, он принес два листа бумаги, и говорит: пиши заявление, автобиографию.
И в 10 часов в первую дверь забегай и будь артистом. Как мне дворник тезис выдал, я по этим дворницким тезисам до сих пор и живу.
В 10 часов дверь открылась, народу много – сто человек на одно место. Все одеты прилично, все-таки высшее учебное заведение. У Золотухина тоже есть шевиотовый костюм, но он на вокзале в камере хранения.
— Огляделся и вижу, что я такой один. Никого не видать ни в шляпе, ни в шароварах. Думаю: вот тут я всех и объеду. В чем был одет, так на экзамен и вкатился. Профессор говорит:
— Ой, отойди от меня. Ты что, с гор спустился?
— Да, почти. С предгорий.
— С каких?
— С Алтайских.
— А зачем?
— Как зачем? На артиста поступать.
— Что ты умеешь?
— Да, все.
— Как все?
— Так, все. Мать таким родила, я что, виноват, что ли? Она меня с пяти лет на крылечке веревкой за ногу привязывала, и уходила в поле работать.
Отец воевал. Петь я умел, там поневоле запоешь. За это пение люди мне кто пирожок даст, кто стакан молока нальет.
Профессор говорит, чтобы спел. А Золотухин знал «Из-за острова на стрежень». Спел два куплета, не останавливаясь. А дальше текста не знает. И он эти два куплета снова запел. И думает, если сейчас не остановит, то эти два куплета будет по кругу гонять.
Остановил. Говорит:
— А басню знаешь?.
А абитуриент читал басни в поезде. Учил, да, видать не доучил. Начал читать и забыл. Стоит ревет, честное слово. А профессор говорит:
— Ты не реви, ты своими словами расскажи, что там у медведя с зайцем, чем дело закончилось?
И начал Золотухин своими словами.
— У меня еще три зверя припуталось каким-то образом.
Профессор запутался, говорит: «Плюнь ты на этот зоосад, не разберешься все равно». Сказал плясать, заиграли русскую музыку. Стал я плясать, как уж умел.
И тут случилось самое неожиданное, что меня спасло в этой авантюре. Этот профессор сидел, и, вдруг, как кинется ко мне в круг из-за стола. И давай плясать. Я думаю: «Я думаю, он чего, дед, засиделся в Москве, что ли?».
И спрашивает: «А частушки знаешь?». Думаю, ну какую глупость спрашивает, я ж в деревне рос. И я давай петь. Одну спою, чтобы вы имели представление.
Хулиган, я хулиган,
Да хулиган я временно,
Да, не скажу в какой деревне
Есть мужик беременный.
Профессор говорит:
— Ладно, парень ты, наверное, способный, но нахальный. В следующий раз, когда зайдешь в аудиторию, первым делом поздоровайся.
Я говорю:
— Зачем, я вас тут не знаю никого, чего я буду с незнакомыми людьми здороваться?.
Он отвечает:
— Да, поздоровайся ты, чума алтайская. Язык не отвалится, а за умного сойдешь.
И добавляет:
— Ну, как тебе не стыдно, ты таким дикообразом заявился в столицу? Обязательно перед экзаменом подстригись.
— Думаю, не знаешь ты наших. За двадцать минут до экзамена завернул я в парикмахерскую, и подстригся под ноль.
Надел свой костюм, на остатки своей коровы купил ботинки чешские на толстой подошве, захожу. Он меня не узнал. Потом в списке увидел: «Золотухин». Его со стула как динамитом швахнуло.
Говорю:
— Павел Михайлович, вы же велели немного подстричься.
Он шепчет:
— Ну, нахал. Знал, что нахал, но не до такой же степени!
Говорю:
— Да, подумаешь, степень, я же не уши отрезал. За пять лет учебы какая шевелюра отрастет!.
— Чего? Какой учебы? Где учебы?
— Как где, у вас же пять лет учиться?
— Да я тебя за одни такие заявления самонадеянные не приму.
— Что значит, не приму? Зачем я стригся то тогда? Считаем: коровы нету, волосьев на голове нету. Я что таким идиотом вернусь в деревню?
Ну, волосы, допустим, отрастут. А корова? Представьте, отец корову продал, денег на дорогу сыну дал, я где-то месяц шлялся, являюсь бритый.
Вот так меня и взяли за счет дерматиновой, за счет моих сатиновых и за счет моей коровы. Правда мне потом сказали, что я пел и плясал плохо, — рассказывал актер.
