13 декабря «Кобзону в юбке» и «Золушке» Людмиле Сенчиной исполнилось бы 72 года. Отправляясь несколько лет назад в Питер — на встречу с Людмилой Петровной Сенчиной, в числе прочего я хотел развеять (или подтвердить) слухи, которые сопровождали «Золушку советской эстрады» последние лет 40.
Ведь в народе о ней говорили всякое. Дескать, по ней сходил с ума одиозный и всемогущий 1-й секретарь Ленинградского обкома КПСС Григорий Романов. Якобы он, «хозяин Ленинграда», покровительствовал, продвигал молодую возлюбленную…
Будто бы из-за Сенчиной загремел в места не столь отдаленные знаменитый эстрадный певец Сергей Захаров. Ну и, как говорится, «по мелочам»: узнать из первых уст о ее романах с Кобзоном, Высоцким, Тальковым…
…Меня удивило, что зимой на встречу Людмила Петровна пришла в темных очках. Знала ли она тогда о своем смертельном диагнозе? Наверное, знала.
Но виду не показала. Была весела, позитивна, откровенна. И на все мои дурацкие вопросы отвечала так, что сомнений не оставалось: именно так все и было.
ПАПА РОДИЛСЯ В ЦЫГАНСКОМ ТАБОРЕ
— Людмила Петровна, честно говоря, я запутался. По одним данным вы родились 13 декабря, а по паспорту – 13 января, причем, с разницей в три года. Какая дата правильная?
— История давняя: родилась я на Украине, на хуторе. Роды у мамы на печке ночью принимал ветеринар, хуторок наш был маленький. Родилась 13 декабря.
Мой папа, который был директором сельского дома культуры и всю жизнь вкалывал, как лошадь, по доброте душевной захотел дочке помочь и прибавил мне возраст, к тому же записав в паспорте январскую дату 13.
Почему? Для меня самой это до сих пор загадка. Может, хотел, чтобы я раньше на пенсию пошла?! (Смеется.)
Конечно, если бы приписал не три, а лет 10-15, я бы не стала такую ношу носить на своих плечах, а так — чепуха. Деревня же была, документами никто не интересовался. Когда выяснилось, менять не стали.
Отсюда и пошла путаница! Меня уже многие годы 13 января поздравляют самые разные люди. Сначала я пыталась каждому снова все объяснить, рассказать, но поняла, что люди толком не слушают, — им главное иметь повод для поздравления.
— Говорят, в вас течет цыганская кровь. По вашей внешности этого не скажешь…
— У меня папа, дедушка и бабушка по папе — молдаванские цыгане. Дед – в ухе серьгу носил. Мой папа родился в цыганском таборе.
А мама моя — украинка… Да, я — светлая, круглолицая, с ямочками на щеках. Но темперамент у меня цыганский. Плюс сумасшедшая энергетика, предприимчивость жизненная, смекалка, выносливость, легкая бесшабашность.
Я — темпераментный человек, может быть, поэтому песни о нежности и любви в моем исполнении звучат по-особому, ведь цыгане — очень лиричный и романтичный народ.
Поэтому я считаю, что мне достались очень ценные черты характера. Если бы не они, мне бы сегодня, наверное, было бы очень тяжело.
Когда приходит черная полоса, я ее так отмахиваю от себя бесшабашно и думаю: а дальше дорога будет более светлая и самая хорошая. Думаю, это я взяла у своей цыганской родни.
— Помните своих детских песенных кумиров, первую любовь?
— Любовь еще как помню! Я в школе была невзрачной девочкой. И вдруг в меня влюбился красивый парень.
Мы встречались с ним, а потом он меня бросил — стал ходить с отличницей. Как я расстраивалась! Казалось, что жизнь закончилась…
А кумирами моего детства были Майя Кристалинская, Владимир Трошин и особенно — Жан Татлян. Мне было лет четырнадцать-пятнадцать (к тому времени у меня уже сердечко застучало — я уже хотела быть актрисой, мечтала петь), когда он появился и засверкал своими «Фонарями».
Я сразу стала фанаткой Татляна — мне нравился этот флер, который от него исходил. Помню, мама меня возила в город Николаев, где у него как раз были концерты. Я купила его фотографию, а на обратной стороне сама себе написала посвящение якобы от Татляна.
Приехала и сказала девчонкам: мол, он мне подарил свою фотографию, но потом мы поссорились, и я хочу отправить ее ему обратно. Я «ему» отписала так: «Янька! Ты так себя ведешь, что я с тобой вообще больше разговаривать не хочу!»
— Подружки поверили?
— Еще как! Даже не заметили, что «Татлян» подписал мне снимок моим же детским почерком…
Кстати, недавно мы с Жаном встретились на каком-то концерте, я ему рассказала эту историю и пообещала показать ту фотографию, которую храню до сих пор. Хочу, чтобы он улыбнулся. Это один из самых красивых фрагментов из моей юности.
ПЕТЬ «ЗОЛУШКУ» НЕ ХОТЕЛА КАТЕГОРИЧЕСКИ
— 17-летней провинциалкой в середине 1960-х вы приехали покорять Ленинград. Трудно было прокладывать себе дорогу на музыкальный Олимп?
— А мне не надо было ничего прокладывать. Я с первой попытки поступила в музыкальное училище при Ленинградской консерватории им. Римского-Корсакова на специальность «солистка-вокалистка».
Примерно со второго курса меня стали буквально разрывать на части — приглашать на радио, телевидение, я уже вовсю пела на творческих вечерах Андрея Петрова, Вениамина Баснера, Александра Колкера.
А потом я спела «Золушку» и утром проснулась известной. Поэтому мне не надо было ничего такого делать, за что-то бороться. Меня сразу подняли на определенный пьедестал и всячески помогали — любили, холили и лелеяли.
— Это правда, что песни, принесшие вам популярность, вы поначалу петь вообще не хотели?
— Именно так все и было. «Золушку» не хотела, потому что я была юной леди, и мне хотелось петь серьезные песни про серьезную и большую любовь, а это какое-то тру-ля-ля, как мне показалось.
Я очень благодарна Анатолию Семеновичу Бадхену (он являлся много лет моим другом, наставником, учителем и дирижером оркестра, в котором я работала), который буквально из-под палки заставил ее спеть.
Сказал: «Людочка, вот ты исполнишь эту песню, и вся твоя жизнь изменится». Так и получилось. С тех пор она стала моей палочкой-выручалочкой: если где-то зал меня принимает чуть похуже, я «добиваю» публику этой песней.
Романс «Любовь и разлука» Исаака Шварца на стихи Окуджавы пролежал у меня почти год. Исаак Иосифович даже позвонил мне и пригласил к себе домой, чтобы окончательно расставить точки над «i».
Подруги стали отговаривать: мол, не ходи, Шварц — известный бабник. Но я пошла. Увидев старенького композитора, засмеялась и рассказала сплетни.
«Что вы, Людочка, я могу лишь довести вас до рояля!» А когда он заиграл этот романс, я прослезилась. «Какая я была глупая! Почему я раньше не прослушала кассету, ведь она пролежала у меня почти год».
— Кстати, Исааку Шварцу действительно приписывали фразу «Мне бы только довести певицу до рояля, а там она будет моя!»
— Это он не про певиц говорил. В музыкантских кругах все знали, что Исаак Иосифович Шварц очень нравится женщинам.
И когда его спрашивали: «Чем ты их берешь?», он отвечал: «Мне бы их довести до рояля…» Потому что когда он садился и начинал играть свою музыку, все тут же пленялись. А певицы тут совершенно не причем…
СНЯЛАСЬ ОБНАЖЕННОЙ ВМЕСТО ГУРЧЕНКО
— Расскажите, как вы познакомились с Мишелем Леграном, Йоко Оно. Если не ошибаюсь, вы первая из советских певиц включили в свой репертуар песни «Битлз»…
— Мишель Легран приезжал в 1980-м году на Олимпиаду. Мы встретились на студии «Мелодия» — я там записывала пластинку, а он искал подходящего исполнителя для своей новой песни «Пусть всегда цветут сады».
Услышав меня, попросил ее спеть, а затем и записать. Когда я рассказала Мишелю, что именно его музыка к фильму «Шербургские зонтики» во многом определила мою судьбу, Легран был так умилен этим фактом, что мы с ним еще записали дуэт из этого фильма.
А что касается «Битлз»… Я не могу сказать, что тогда была сумасшедшей битломанкой и только и мечтала познакомиться с Йоко. Волею судьбы так получилось.
Мы гастролировали по США с миротворческим спектаклем «Дитя мира», а Йоко Оно вместе с сыном Шоном активно участвовали в этой акции — ездили с нами на концерты, по клубам, знакомили со своими друзьями.
В итоге я переутомилась и заболела. Это случилось со мной внезапно, перед отъездом в аэропорт, а из гостиницы мы уже съехали. Меня на несколько дней оставили в доме, где когда-то жил Джон Леннон, а сейчас жила Йоко Оно.
И какой бы тайной ни была окутана эта женщина с такой экзотической национальностью, внешностью и жизнью, она оказалась простым, обыкновенным, нормальным человеком.
На прощанье она подарила мне эксклюзивный набор пластинок, на которых есть песни, которых до сих пор никто в Советском Союзе не слышал, за ними до сих пор гоняются наши битломаны. И действительно в моем репертуаре долгое время были две песни «Битлз».
— Когда вы снялись эротической сцене в фильме «Вооружен и очень опасен», многие ваши почитатели, мягко говоря, были шокированы. Посчитали, что образ обнаженной Сенчиной не соответствовал репутации безукоризненной златовласки Золушки…
— Ох, как это было давно! Тогда я просто выручила съемочную группу, потому что должна была сниматься Людмила Гурченко, а она в это время поломала ноги на съемках фильма «Мама». Меня попросили, я снялась…
После того, что показывают сегодня, трудно назвать ту сцену эротической, хотя по тем временам, я слышала, что это воспринималось моими поклонниками чересчур болезненно.
Но это не принесло мне каких-то горестей. Наверное, такие вещи, наоборот, как-то оживляют популярность.
«С ТАЛЬКОВЫМ МЫ БЫЛИ ОЧЕНЬ БЛИЗКИ»
— Вы только недавно рассказали о своей близкой дружбе с Игорем Тальковым. Почему молчали раньше?
— Я не нашла в себе желания после его смерти начинать разглагольствовать о том, как мы дружили, занимались спортом, ссорились, мирились, сочиняли, мечтали о чем-то. Да и сейчас собственно такого желания нет. Спросите, — расскажу.
— Спрошу. У вас был роман, как многие считают?
— В классическом понимании этого вопроса, — нет.
Он был моим музыкальным руководителем, я пела его песни, у нас вышла совместная пластинка, которую мы, кстати, назвали «Любовь и разлука».
На этой волне у нас с Игорем завязались особые отношения. Надо сказать, я умею дружить с мужчинами — есть у меня такое качество — дружить, не доводя дело до постели.
И с Игорем мы очень крепко дружили. В этой дружбе были и волнения, и разочарования, были и обиды. Но наши дружеские отношения перевешивали интимные.
Мы с ним очень веселые, оба — хулиганы, мы были самодостаточны, никакая компания нам не нужна — только бы посидеть, пообщаться, молодой картошки сварить. Это был роман, но только творческий.
— Раз уж пошел такой откровенный разговор, внесите ясность. Вам приписывают еще несколько громких романов: например, с Кобзоном, с первым секретарем Ленинградского обкома КПСС Романовым, с Высоцким…
— В девяноста процентах это чушь и наговоры. У меня ни с кем не было романов, как таковых, в принципе. Если что-то и случалось, то всегда серьезно и с замужеством.
Вообще все мужчины, с которыми меня сталкивала судьба, и Стас Намин, и Иосиф Давыдович, были необычайно самобытными людьми, необычайно яркими.
Я очень рада, что мои мысли и мои взгляды на жизнь соприкасались с ними, и их внутренний мир дополнялся моим миром.
— Сергей Захаров считал, что пострадал из-за вас. Якобы влюбленный в вас Романов увидел в нем соперника и дал команду состряпать против него уголовное дело. Как вы это прокомментируете?
— Когда я это услышала, была просто потрясена. Я встретила Сережу, задала вопрос, он ответил, что журналисты его неправильно поняли и все переврали. Сережа очень хороший человек, мы много работали вместе… Я вообще не понимаю: зачем он это сказал.
Если бы я была сегодня такой одиозной личностью как Алла Пугачева, то он, как бы желая подбросить головешку в костер своей популярности такой информацией… Но это не взрывается бомбой, это ничего никому не приносит — ни ему, ни мне, ни кому-то еще.
— Но согласитесь, легенда-то красивая.
— Не знаю, насколько она красивая. Я не имею вообще никакого отношения ни к Григорию Васильевичу Романову, ни к Сереже в этом смысле.
И слухи, которые ходили про меня и Романова… это просто смешно. Знающие люди прекрасно же понимали, что это «утка».
Я Романова видела всего один раз — он за кулисами пожал мне руку, признался: «Я ваш поклонник». И сказал, что по его просьбе на телевидении ему записали все мои песни. Я ответила, что мне приятно…
Вот это собственно и все, что было у меня с Григорием Васильевичем Романовым, которому я благодарна еще за то, что, когда он узнал, что у меня нет звания, совершенно искренне удивился: «Как? Разве до сих пор еще у Людочки еще звания нету?»
Конечно, мне было приятно, что он был моим поклонником… Но мне тем более непонятен Сережа Захаров с этого боку.
Я не хочу какие-то другие вещи говорить, отчего у него так получилось тогда, потому что это не моя тайна. Пусть он сам расскажет. Но никакого вреда лично мне он этой информацией не принес, только очень удивил.
СЧАСТЛИВЫЙ ШТИЛЬ В ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ
— Как вы пережили лихие 1990-е?
— Просто прекрасно! Меня коснулось то же самое, что и всех людей, живущих в нашей стране, но у меня такой характер, что я никогда не впадаю в уныние. Жизнь прекрасна, и надо радоваться каждому дню.
— Сейчас вы замужем?
— Сейчас нет, и не стремлюсь к браку, поняв, что это — не мое любимое состояние. Сейчас у меня такой счастливый штиль в личной жизни, очень приятный, спокойный.
Если бы мне кто-то сказал раньше, что я захочу жить на даче, буду гулять по лесу, мне стало было бы скучно. А сейчас — нет. У меня еще есть кот… и это всё гораздо лучше и слаще, чем амурные романтические истории.
Я могу купить какую-нибудь картинку и два дня думать, где ее повесить. Смотрю на акварельку, и для меня это важнее, чем жаркий взгляд мужчины.
Это я и называю личной жизнью. Я вообще такой человек, который любит заниматься чем-то одним, но отдаваясь этому на все сто. Я люблю чистоту в доме, люблю вкусно готовить, я все делаю сама, мне все это нравится.
— Вы любите готовить?
— Очень! Это один из видов замечательного отдыха — готовить еду. Для меня — это все! Любимое блюдо?
Да что в голову взбрендит… Плов, борщи разные, супы, солянка у меня очень хорошо получается. Лучше всего на свете. А остальное — по вдохновению.
— Как отдыхаете?
— Ничего особенно яркого не могу рассказать.
Кроме концертов, я никуда не езжу — у меня нет «кипров», круизов, ничего этого я не признаю. Я уезжаю за город и отдыхаю. Или отдыхаю в своей квартире.
— Журналисты писали, что видели вас на даче в валенках…
— «Печеная картошка, водка»… Я далека от такого рода развлечений.
Если я еду на дачу, то сугубо для того, чтобы там больше гулять с собаками, побродить по лесу, сходить за грибами.
Я очень люблю все это. Праздники всегда встречаю по-домашнему, особенно, если приезжает мой сын Слава, который живет в Америке.
— Как я понял, вы не относитесь к категории артистов, которым, если месяц-два не звонят с приглашениями, они уже не в своей тарелке, боятся забвения?
— Я от этого в депрессию не впадаю. Депрессии мне вообще не свойственны. Иногда я даже рада, что есть наконец время на что-то другое — сделать ремонт или сшить новое платье, записать новую песню. Это большой труд, требующий много времени.
— И последний вопрос. О каких несбывшихся чудесах мечтает «Золушка» Людмила Сенчина?
— Я вообще все, что со мной происходило и происходит, воспринимаю, как какой-то нежданно свалившийся на меня подарок.
Я трудоголик, очень люблю работать, но все равно, сколько бы я не трудилась, у меня всю жизнь ощущение, что меня постоянно кто-то чем-то одаривает.
Как будто это падает сверху… я именно так воспринимаю все — и звания свои и все. У меня сегодня есть концерты, меня зовут, приглашают. Я иду только туда, где меня хотят видеть.
И зал меня встречает как королеву, встает, когда объявляют народную артистку России Людмилу Сенчину. Это моя главная награда, то, о чем я мечтала, чего добилась. Это выше любых наград и званий.
