Пишет литератор и журналист Сергей Николаéвич. Все думали, что он отменит концерт. Все-таки шестьдесят лет вместе. Никто бы не осудил. И уверен, что никто не потребовал бы денег за билеты обратно. У Маэстро такое горе…
Но надо совсем не знать психологию артистов, чтобы предполагать такое развитие событий. Тут включаются какие-то другие системы выживания, открываются неведомые рядовому сознанию источники космической энергии.
Show must go on — это не про ответственность артиста перед публикой. Это про то, когда не выйти на сцену нельзя.
Сцена и лечит, и спасает, и возвращает утраченное ощущение жизни, которая продолжается несмотря ни на что. Срабатывает рефлекс, который сильнее тебя и даже твоих страданий.
√ Эдит Пиаф, поющая в день гибели Марселя Сердана.
√ Жан- Поль Бельмондо, не отменивший спектакля после того как узнал о смерти дочери, сгоревшей при пожаре в своей квартире.
√ Алла Пугачева, решившая продолжить гастроли, несмотря на печальное сообщение, поступившее из Москвы: умерла мама Зинаида Архиповна.
На сторонний вкус все это припахивает мелодрамой. Эпизоды для классического байопика. Но на самом деле это все исторические факты.
Теперь к ним добавился ещё и концерт Раймонда Паулса 4 августа в концертном зале «Дзинтари», состоявшийся менее чем через сутки после смерти жены Маэстро Ланы.
Полтора часа непрерывного действа. Все время у рояля. Короткие комментарии в привычном саркастичном стиле старого вояки, все повидавшего, всех победившего…
Только один раз его голос предательски задрожал. Но он быстро взял себя в руки. Ведь у него под пальцами были спасительные клавиши, по которым он ударял как будто с удвоенной силой, чтобы заглушить то, чего никому не полагалось слышать.
«Если узнаёте мелодию, то аплодируйте», — это была даже не просьба, а что-то вроде приказа.
Аплодисменты не просто как дань благодарности, но предупреждение дрейфующему кораблю, как маяк в ночи, огни на рейде… Весь концерт Паулса — это долгое путешествие на край ночи.
«Long Day’s Journey into Night». Почти по Юджину О’Нилу. И только аплодисменты зала способны были вернуть его обратно к свету, к жизни, к музыке.
В какой-то момент прозвучит его знаменитая «Элегия» («Бабочки на снегу»). Обманчивая и невыносимая лёгкость бытия, про которую Паулс знает больше, чем кто либо.
Он единственный, кто способен зимой оживить любую бабочку, завести «старинные часы» и спеть на бис «не песнь свою, а жизнь свою…». Как это у него получается в 87 лет, загадка природы. И тем не менее это так.
Многие считали, что за превращением ресторанного музыканта в великого Маэстро стояла его строгая и мудрая жена. Лана была из тех, кто всегда присутствует за кадром.
Полагаю, что она была слишком уверена в себе и в их отношениях, чтобы требовать от Паулса обязательной дани в виде посвящений и дифирамбов.
Зато недавно ей посвятила свою книгу сестра Паулса. И это тоже говорит о многом. Золовки редко любят своих невесток. А у самого Маэстро существует, кажется, только одно сочинение, посвящённое ей. Но и оно в этот вечер не прозвучало.
Он вообще ни разу за весь концерт не произнес имя «Лана». Слишком больно. Тактичные латыши это наверняка оценили. Действительно, зачем портить настроение людям? У всех и без того сложная жизнь. Они пришли к нему на праздник, а не на панихиду…
А под конец Маэстро расскажет про своего соседа актера Яниса Кубилиса, который недавно отметил столетний юбилей. Типа есть к чему стремиться и на кого равняться. Зал и тут радостно взорвался аплодисментами.
Может, сам того не подозревая, Паулс преподал всем класс, как надо встречать несчастье, как следует вести себя на публике… А вот так, как он: в наутюженном концертном костюме, белой парадной рубашке, при галстуке.
Непобедимый и несокрушимый как скала. Ни ждущий ни от кого жалости, не рассчитывающий ни на чьё сочувствие. Job is done. Играем дальше.
